Бабушка и дедушка Виталика с удовольствием принимали солнечные ванные, по вечерам читали сказки и первым всегда засыпал дед. И неописуемо расстраивались, когда подходило время уезжать. С Алексеем не познакомились, но высказались по полной в адрес нелюдимого, а оттого казавшегося опасным, соседа.

   Получив клятвенные уверения соседок, что в обиду они никого не дадут, будут присматривать и за Алексеем, и за Машей, старшее поколение погрузилось в машину и отчалило до конца рабочей недели.

   Занимаясь кровельными работами, Алексей регулярно становился свидетелем будничных занятий соседей: дом новенького стоял выше остальных, соседские дворы были видны, как на ладони. Кто-то ухаживал за грядками и деревьями, регулярно поливал и подстригал газоны. Соседки ходили друг к другу в гости, следили за порядком в других дворах, явно по просьбам приезжающих на выходные.

   Уставая за день от тяжелой работы, Алексей уединялся на пригорке за домом. С дороги маленький пятачок просматривался слабо, сзади полянка скрывалась от любопытных глаз высоким кустарником, растущим на крутом склоне холма. Зато с пятачка открывался неописуемой красоты вид: бесконечные поля, хвойный лес на речных кручах, ручеек, петляющий меж деревьев. И вольный ветер. Сильный. Быстрый. Неуловимый. Алексей отдавался на милость ветру, упражняясь по вечерам, уходил глубоко в себя, срастался с природой.

   Мужчина выучил расписание соседей и старался как можно меньше пересекаться с ними. Получалось не очень хорошо. Потому что одно дело, когда у тебя все на ладони, а другое дело, когда ты тоже, как тополь на Плющихе - один на один с покатой крышей выше остальных крыш. Соседки постарше приветливо махали издалека, кричали, чтобы без страховки на крышу не лез. У Маши и маленького Виталика расписание было свое. В какой-то момент Алексей заметил, что подстраивается именно под них: работает в доме, когда те гуляют во дворе, и вылезает на крышу в самый солнцепек, когда мама укладывает мальчишку спать. Прячется? Наверняка.

   Каждый вечер перед ужином Виталик тащил маму на прогулку. В поле, в горы, на озеро. Не один раз Алексей наблюдал слаженную работу команды: Маша крутит педали велосипеда, а Виталик громко подбадривает ее из детского велосипедного кресла, прикрепленного на заднее колесо. Бывало иногда, что пути соседей пересекались, однако дальше вежливого кивка дело не заходило.

   Мерно и размеренно текла жизнь дачников. День сменялся днем, ночи становились короче, а закаты - ярче и красочней. Все больше времени для самосозерцания Алексей выделял сам себе. Отрабатывал удары, сращивал комбинации, резко менял стили борьбы, но всегда оставался верен закатам. Брал энергию ветра, впитывал энергетику светила, упивался холодным светом первых звезд.

   В один такой вечер высшие силы обратили внимание на одинокого волка и решили поиграть с ним.

   Было еще не совсем поздно, но Маша и так считала, что слишком задержалась в гостях. Виталик ныл и требовал возвращения домой. Пришлось взять малыша на руки и попрощаться с гостеприимными хозяевами. До дома было рукой подать, это если напрямик и есть охота шею в дороге свернуть. И Маша, как настоящая заботливая мать, приняла решение - нормальные герои всегда идут в обход. Самое опасное время для водителей - это сумерки, когда все вокруг теряет четкие очертания и превращается в серую массу. Густые кроны деревьев над дорожкой укутывали пеших путников во мрак приближающейся ночи. Приходилось напрягать глаза, чтобы разглядеть неровности и ненароком не споткнуться об корешок. Виталик предательски уснул на плече, болтающиеся ноги малыша в сандалях довольно ощутимо били по бедрам. Ступая как можно аккуратней, Маша наконец выбралась из-под деревьев, вздохнула с облегчением: остаток дороги все еще освещался не совсем потухшим небом. Идти стало намного легче и женщина прибавила ходу.

   Однако краски неба и уходящего на покой солнца взволновали Машу настолько, что пришлось остановиться и перевести дыхание. Как жаль, что подобное зрелище исчезнет без следа уже через несколько мгновений, а фотоаппарата с собой нет. А впрочем, какой фотоаппарат, если руки и так заняты. Уже собираясь делать шаг, Маша повела головой и еле устояла на месте: на фоне сочных красок неба черная, как смоль, фигура рослого человека выписывала совсем не балетные пируэты. Человек сражался с видимым только ему одному противником. И все бы ничего. Мало что ли фильмов красивых о боевых искусствах видела Маша за жизнь? Да только сейчас молодая женщина смотрела не на плоскую картинку с романтичной мелодией в саундтреке, но видела вихрь, чувствовала мощь, вдыхала энергию солнца. Голова пошла кругом. Пришлось проморгаться. Завеса сказки опала, Маша вернулась на грешную землю и все-таки сделала шаг по направлению к дому. Пятка поехала по крутому склону - сочная трава и вечерняя роса предательски подставились под босоножек. Сдерживая ругательства, Маша плюхнулась на землю, неудачно отбив мягкие полушария и подвернув ногу. Чтобы не разбудить сына, зажала свободной рукой рот и тихонько поскуливала. Когда воздух закончился, громко вдохнула и все-таки выругалась:

   - F_ck you, Mendes!

   - Что, простите?

   Алексей, конечно же, не мог не заметить позорного падения и кинулся на помощь, но так и застыл с протянутыми руками в сантиметрах от пострадавшей.

   - Это я не вам.

   Алексей лишь кивнул на шепот Маши. Разглядывая какое-то время друг друга, соседи молчали: один решал, кого поднимать, вторая материлась почем зря, но мысленно.

   - Вы сможете подняться?

   - Попробую, только Вика возьмите.

   Малыша бережно передали с рук на руки. Алесей отошел на пару шагов и остановился ровно напротив Маши ниже по склону, если нога снова поедет, то хоть "сядем усе". (Бриллиантовая рука).

   Несчастная жертва мокрой травы осторожно поднялась и принялась монотонными движениями проверять сохранность костей поврежденной ноги. Перелома не было, а вот растяжение обеспечено. И ушиб пятой точки. Еще раз попробовав ступить на больную ногу, Маша скривилась, но уже следующие шаги были вполне уверенными - растяжения не было, нога функционировала нормально.

   - Можем идти.

   По дороге никто и слова не проронил.

   Дойдя до калитки, процессия остановилась, Маша протянула руки, чтобы забрать Виталика.

   - Вы сначала двери откройте. Я подожду. А то, Бог любит троицу. Еще одного раза ваша очаровательная подруга не вынесет.

   Выразительный взгляд Алексея в район женских бедер вызвал резкое изменение оттенка лица обсуждаемой особы и нервный смешок, замешанный на возмущении. Маша посверкала глазами, но все же направилась по ступеням открывать входную дверь. Алексей послушно остался стоять у распахнутой калитки. Маша щелкнула выключателем: на заборе, как положено, затрепетал свет в неоновых светильниках, из открытой входной двери на террасу полилось уютное желтое электричество.

   Следующим пунктом Марлезонского балета, должна была стать торжественная передача тела трехлетнего бойца, сморенного долгим днем. Маша решительно направилась к сыну и протянула руки. Алексей в свою очередь сделал шаг навстречу и рухнул к ногам прелестницы. Мокрая трава поставила ножку, усадив Алексея на нагретую землю. Сидя на прилично приложившемся о твердь мягком месте, мужчина сдерживал ругательства, шумно дышал и крепко держал малыша. Маша поспешила освободить руки несчастного и стала у забора, сочувственно глядя на мужчину.

   Алексей беззвучно шевелил губами, роняя проклятия, крепко держал траву, чтобы не дай бог не убежала раньше, чем получит наказание. Губки бантиком и бровки домиком так смешно выглядели на решительном мужском лице, что Маша еле сдерживалась, чтобы не засмеяться вслух. Уткнувшись носом в ухо спящего богатыря, женщина тряслась в истерике, исподтишка поглядывая на злющего соседа.

   Алексей, не увидев движения слева от себя, повернулся в сторону света и заметил истеричное подергивание плеч Маши. Настало время смеха сквозь слезы. Бедняга так рубанулся копчиком, что из глаз посыпались искры и брызнули слезы. Только благодаря спящему сокровищу, Алексей сдержался и не рассказал окружающим о несправедливости мироустройства в общем и конкретном случае с горными дорогами.